Научное познание является творческим процессом, и, как у всякого процесса развития, у научного познания есть проблема – результат трудно предсказуем, а если более точно – не известен заранее. Более того, заранее неизвестно, сколько, рабочего времени и других ресурсов придется потратить для достижения результата.
С давних пор государства решали эту проблему просто: платим ученому жалование, достаточное для «приличной жизни», а он из этих денег покупает приборы, материалы, проводит опыты и ведет другие научные исследования. Именно, для этой цели везде создавались академии наук. Правда, уже двести лет назад вскрылась проблема контроля за «нецелевым расходованием средств», так как часть академиков предпочитала просто «прилично жить» и мы не вспомним, например, из многих сотен постоянно получавших деньги действительных членов Российской академии наук больше чем несколько великих имен за почти двести лет такого финансирования.
Проблема финансирования науки обострилась в 19 веке, когда научные исследования стали неотъемлемой частью экономики, а общие затраты на них кратно возросли. Академическая система уже тогда стала давать сбои, причем везде. Например, великого Д.И. Менделеева так и не приняли в действительные члены АН, а великого О. Хевисайда (англ. Oliver Heaviside) британские академики даже объявили шарлатаном.
Несмотря на определенный кризис «академической» науки, общая ситуация с развитием научных исследований с середины 19 века стала улучшаться потому, что к финансированию подключилась промышленность. Сначала оборонная, а потом и «вообще вся». Результаты научных исследований давали серьезные конкурентные преимущества и тот же Оливер Хевисайд прилично жил и работал на деньги, полученные за проектирование телеграфных линий с помощью придуманного им операционного исчисления. Этот «золотой век» для научных исследований длился примерно 150 лет. За это время государства укрупнились, разделение труда достигло своего предела (после разрушения СЭВ и СССР весь Мир стал единой зоной разделения труда), технологии невероятно усложнились, наука стала «высокотехнологичной» и очень дорогой. Самое главное, что результаты исследований перестали приносить такой большой и быстрый экономический эффект, как в 20 веке. Проблема государственного финансирования науки снова обострилась. Но теперь речь идет уже не о приличном содержании сотни академиков на всю страну, а о финансировании целой инфраструктуры с десятками тысяч сотрудников, массой различных направлений исследований, огромными затратами на оборудование и материалы. В этих условиях предотвратить нецелевое расходование средств методами 18-го века становиться делом малореальным. Нужны «объективные показатели» эффективности и результативности научных исследований. Государственная потребность была удовлетворена предпринимателями, причем, они к этому долго готовились и вложили много средств в создание системы наукометрических показателей и ее «утверждение» как у властных структур, так и в общественном сознании.
Вместе с тем, это система, созданная частными предпринимателями в своих целях, рассмотрим, как она работает.
Допустим, Вы хотите продать товар. Тогда, во-первых, — Вы его должны купить, во-вторых потратиться на упаковку, прилавок для общения с покупателями на рынке, рекламу, проценты по кредитам заплатить. Поэтому прибыли в торговле есть, но хочется большего.
Для этого надо сокращать издержки. Самые большие издержки в торговле – как правило — на закупку товаров. Поэтому первый шаг — за товар производителю не платить. Тогда останется только упаковка, прилавок, реклама. Реклама — следующая по затратам после товара. Поэтому второй шаг – рекламу надо отдельно продавать. Третий шаг – электронный прилавок, на котором можно за дополнительные деньги и чужую рекламу размещать.
Получается, что за товар не платим, но продаем, рекламу – тоже продаем, и еще за размещение чужой получаем. Затраты только на упаковку.
Именно так работает современное крупного издательство.
Покупатель продукции, рекламы и поставщик исходного товара – естественно – государство, которое бесплатно отдает издательствам, а потом покупает у них же «упакованными» результаты научных исследований. Надо только убедить его, в том, что работа издательств по сортировке (на сорта), упаковка и реклама стоят очень дорого, а товар качественный, поэтому имеет высокую цену, что в условиях даже ограниченной конкуренции – непросто.
Для того, чтобы иметь «высокую цену», — продукт должен быть уникален, и востребован. Уникальность обеспечивает авторское право, но этого не достаточно, поэтому — устраиваем скандалы в прессе по поводу чрезмерного цитирования, например в работах премьер-министра, или министра, создаем общественное мнение и на этой волне массово внедряем систему антиплагиата, чтобы ученые — фактические поставщики бесплатного товара не халтурили и сами обеспечивали товару уникальность, так как будто им за это платят отдельно. А вот с востребованностью возникают проблемы – ее хорошо бы вычислять. Нужно сделать так, чтобы было понятно, что делать государственному чиновнику: например — товар с востребованностью 4 покупаем, а с востребованностью 1 – нет.
При этом, особенно хорошо считать востребованность именно самому продавцу. Для осуществления этой операции заводим свое рейтинговое агентство, считающее перекрестные ссылки на публикации в твоих же изданиях (ну или, не только – в твоих, для видимости можно договориться даже с т.н. «свободными агентами — конкурентами»). Оставляем немного простора для махинаций за дополнительные деньги, считаем импакт-фактор и ранжируем журналы. Естественно, что мешающие своими подсчетами государственные институты – просто покупаем, убеждая государство, что частное – это самое эффективное и объективное. Не будет же частник сам себя обманывать неправильными рейтингами.
Сбыт продукции обеспечен.
Теперь надо правильно организовать финансирование государством самого исходного продукта (иначе, где его взять) и рекламы (что вовсем прочем бизнесе — нонсенс — продаю бесплатный продукт за деньги поставщику же и еще с него же бероу деньги за рекламу). Да еще и чтобы не «уговаривать», а чтобы поставщики «стояли в очереди». Для этого необходимо убедить государство, что именно уникальные публикации в тех, самых высоковостребованных журналах, учитываемых в том самом частном рейтинговом агентстве, являются мерой эффективности траты государственных денег на науку. Тут «на бизнес» работает сразу два обстоятельства – за счет «рейтингования» чиновник получает «объективный» показатель эффективности затрат на науку, а рекламная компания рейтингов, проведенная в частных, рейтингованных их же хозяевами изданиях – уже есть «уникальное научное исследование», обеспечивающее «объективность».
В результате, государство заставляет ученых публиковать результаты исследований, полученные за государственные деньги в частных научных журналах и, само же покупает, после некоторого оформления результатов сами эти журналы по предложенной частными издательствами цене. Потому, что они уникальные, передовые, востребованные, а степень уникальности, передовитости и востребованности сам продавец считает буквально «в граммах».
Даже в таком виде — бизнес становиться сврхприбыльным, но мешает необходимость рейтинги считать. Чтобы компенсировать и эти затраты, убеждаем государство и общественность, что не только ценность научного исследования зависит от числа статей в твоих высокорейтинговых журналах, но и ценность каждого ученого и научных организаций зависит от той величины рейтинга, которую ты можешь посчитать, например, — индивидуального индекса Хирша. При этом можно продать научным государственным организациям право посмотреть и за отдельные деньги «чуть-чуть подправить» заветные индексы.
Заодно организуется соревнование «у кого больше». Результат ожидаем: клиенты валят валом и покупают право посмотреть свои рейтинги и рейтинги журналов – то есть, -покупают право прочитать рекламу.
Таким образом, с рекламой своего товара разобрались. Но тут неожиданный «+». Сайты издательств становятся очень посещаемыми – можно разместить на них чужую рекламу за дополнительные деньги. И такая реклама современным издательствам может приносить до 30% доходов.
Осталась упаковка. Самое затратное здесь бумага – расширяем электронное издательство и продаем бумагу с краской по 100 руб. за лист журнала, а 500 кб файлы — за 2000 руб. за копию. Естественно – продаем тоже государству.
Второе место по оставшимся затратам – рецензенты. Без них потеряется даже видимость «объективной научности». Так пусть они бесплатно работают! Организуем «сетевое рецензирование» и за мифическую надежду на некоторое неформальное отношение при заветном опубликовании своих результатов, ученые бесплатно рецензируют друг друга. Правда, сроки опубликования затягиваются – но зато – прибыль получается почти совсем без затрат.
Можно и еще отжать деньжат. Например:
— брать деньги за включение чужих журналов в базу для подсчета – такая такса есть.
— брать деньги за возможность менять свои регистрационные данные, указанные в публикациях — такая такса тоже есть.
— брать деньги с авторов за публикацию в журналах, например, препринты его же собственных стаей ему продавать, или постраничную таксу ввести — и такое тоже есть.
Еще «по-мелочи»:
Можно «совершенно объективно» любую идею обосновать.
Например, показать, что именно англоязычная наука все открыла – просто не индексирую журналы на немецком, русском и французском – и вот он, научный факт — «лампочку изобрел Эдисон».
Есть и более тонкие возможности. Вся система – высший пилотаж мошенничества – положена в основу распределения государственных финансов по научным направлениям, рейтингов научных и учебных организаций и других государственных индикаторов. О ее «объективности и независимости» говорит хотя бы то, что рейтинги и базы цитирования плодятся как грибы, значит дело – прибыльное.
Надо заметить, что для реального развития науки рейтингование играет роль яда замедленного действия. Причем, смерть подкрадывается при полном внешнем благолепии, всеобщем признании и прочих атрибутах успешного хода дел. Фундаментальные причины такого положения описаны в учебниках по менеджменту и требуют отдельного обсуждения. Только один факт, из тех, которые обсуждались в процессе внедрения индексирования всреде западных ученых: текущий индекс Хирша Алберта Эйнштейна 118, но при его жизни он был менее 10, так как почти все ссылки коллег были на две-три его основополагающие работы, остальные практически не цитировались.
В последнее время, правда, произошло невероятное - западные журналы отказались бесплатно присваивать продукты нашей научной деятельности, а частные базы цитирования – продавать нам возможность смотреть рекламу. В связи с этой невероятной ситуацией у нашей науки появились возможности «соскочить с рейтингов», а у государства появилась возможность попытаться создать систему финансирования науки более адекватную ее творческой природе, но похоже, что надежды эти - напрасны. Все что сейчас обсуждается – создание отечественной системы рейтингов и отечественной наукометрии.